Упражнения Formgestaltung Schule
для дизайнеров-графиков и вообще креативщиков
Эта статья была написана более 25 лет назад и со временем местами утратила свою актуальность, местами же потребовала дополнений ввиду появившихся новых фактов, идей и размышлений. Представляю на ваш суд дополненный и переработанный вариант текста, надеюсь, что он будет полезен каждому внимательному исследователю, который с уважением и трепетом относится к интуиции и базовым принципам интуитивного мышления
Так говорит природа, снисходя к чувствам,
так говорит она сама с собой и с нами, через тысячи явлений.
Для внимательного она нигде не мертва и не нема.
Иоганн Вольфганг Гете
Когда моему сыну было шесть лет, мы однажды затронули в разговоре одну забавную и, на первый взгляд малозначительную тему. Я спросил: «Знаешь ли ты, сколько этажей в нашем доме?» Мальчик не задумываясь ответил: «Четырнадцать». Тогда я задал еще один вопрос: «Сколько детишек в твоей группе в детском саду?» Сын молчал какое-то время, но по его лицу было видно, что он вспоминает своих друзей и подсчитывает. Чтобы дать точный ответ ему потребовалось чуть меньше минуты. Третьим вопросом было: «Сколько ступенек в лестничном пролете?» Этого он, конечно, не знал и даже не смог вычислить, хотя и выкрутился из сложного положения, ответив: «Много!» Дети, как правило, гораздо наблюдательнее взрослых, но все же и их можно поставить в тупик...
Я рассказал эту историю лишь для того, чтобы проиллюстрировать основную тему, которую хотелось бы затронуть в данной статье: человек может смотреть, и человек может видеть. Способность к видению я и называю интуицией. Остановимся на этом небесспорном вопросе немного подробнее. К сожалению, интуиция, как и многие сложные понятия до сих пор не выкристаллизовалась в ясное и общепринятое определение. Разные специалисты имеют различные точки зрения на идейное, идеологическое или содержательное наполнение этого понятия. К этому нестройному хору добавляется также феноменологическая очевидность, с которой мы, собственно, и оперируем, когда речь заходит об интуиции. С этой же очевидностью взирают на проблему и обычные люди, не обремененные глубокими философскими поисками. Интуицией они величают необъяснимую (читай сверхъестественную) способность человека к пониманию, прозрению и проникновению в смысл событий и явлений посредством некоего мгновенного бессознательного озарения, вспышки проницательности и, если угодно, – чутья. Откуда берется эта способность и как включается – неизвестно, но она в человеке, тем не менее, явно присутствует и временами громко заявляет о себе. Само слово «интуиция» происходит от латинского intuitio – «созерцание» или intueor – «пристально смотрю». Именно это и позволяет мне говорить о прозрении и видении, пусть и бессознательном.
Что же человек видит, когда в нем происходит акт интуиции? Что позволяет выдающемуся политику, военному, врачу, ученому или художнику в сложной ситуации узреть, принять и реализовать единственно правильное решение, которое не только окружающим, но даже ему самому при вдумчивом размышлении может показаться странным, неубедительным, нелогичным, навеянным неизвестно как и непонятно чем, инспирированным в духе? Происходит ли в этот момент контакт с высшими, или, быть может, с низшими мирами, их силами и сущностями? Вопросов много, ответов – четких и ясных – нет. Есть лишь догадки и предположения. Рискну высказать собственное предположение. Для этого мне потребуется ввести понятие «природной правды».
Все предметы, вещи и явления, окружающие нас в привычном природном мире – физическом и материалистическом – объединены высшим смыслом своего существования, непостижимым для простого смертного. Они без исключений являются следствием событий, происходящих в душевном и духовном планах. Ничто на земле не происходит само по себе. Всему есть комплекс причин, и прежде всего – духовных. Явления жизнедеятельности духовных сущностей отражаются в мире материи и наоборот, явления в мире физическом приводят к определенным действиями незримых сил. Эта связь, которую можно уловить лишь косвенно, и есть природная правда. Каждому человеку ведомо, что такое природная правда, но не каждый задумывается об этом. Это как раз и происходит интуитивно, когда человек в событиях окружающего мира вдруг начинает ощущать скрытую подоплеку, и вещи неожиданно начинают говорить, приоткрывая ему свои тайны, и тогда он бьет себя ладонью по лбу и восклицает: «Да, так оно и есть! Я догадывался об этом! А теперь я точно понимаю, что знал об этом всю жизнь!» Так человек в результате интуиции открывает для себя завесу перед природной правдой и соприкасается с ней. Каждый человек умеет делать это, но не у всех одинаково развиты такие способности. Факт же заключается в том, что их – способности к интуиции – можно развить. И этот факт положен в основу предлагаемого подхода.
Вернемся теперь к упомянутому выше разговору с сыном. Конечно же, вся описанная мной ситуация была лишь веселой игрой, и можно легко согласиться с тем, что на самом деле наша наблюдательность должна быть избирательной. Вовсе не обязательно человеку знать, сколько ступенек в лестничном пролете, и быть ходячим образцом наблюдательности, тем более что в жизни это ему не слишком часто требуется. И я совсем не призываю к наблюдению и усвоению всяких пустяков, засоряющих наши и без того переполненные головы. Отнюдь. Речь в дальнейшем пойдет исключительно о принципиальной способности видеть и о развитии этой способности с помощью комплекса несложных и очень увлекательных упражнений, разработанных российскими специалистами на основе органическо-пластического метода, созданного немецким дизайнером и инженером Вольфгангом Циммером, а также его учениками Петером Белефельдом, Хансом-Георгом Шмитцем и Петером Циммером. А уж как применить эту способность при необходимости, каждый решит самостоятельно – будь он художник, ученый или политик. Всем нужна хорошо проработанная интуиция особенно в момент творческого подъема!
Для практикующего креатора развитая наблюдательность и способность видения может оказать неоценимую услугу. К тому же она универсальна (в общечеловеческом смысле) и может успешно применяться в прикладной работе, не вступая в противоречие с постулатами того мировоззренческого базиса, религиозной конфессии, философской школы, течения или подхода, которые человек исповедует.
Техника усовершенствования способности к интуиции может быть уподоблена атлетическим упражнениям, которые мы используем для тренировки своих мышц, развития силы, ловкости и выносливости. Все предлагаемые упражнения конечно же носят не физический, но духовный характер, требуя от ученика усидчивости, вдумчивого покоя и медитативности, но это не значит, что их невозможно применять на практике. Отнюдь. В дальнейшем я буду ссылаться на некоторые конкретные примеры, взятые из области рекламного креатива, а также педагогики, где эти техники нашли свое применение. В настоящий момент разрабатывается программа внедрения тренингов на основе упражнений для развития интуиции в банковско-финансовую систему, а также в научные исследования. Примеров применения может быть масса! Нет такой области в человеческой деятельности, где не требовалась бы творческая интуиция.
Упражнение на описание.
Его задача состоит в том, чтобы максимально подробно описать какой-либо отвлеченно взятый предмет или явление, поскольку, по сути, описание – есть фиксация увиденного. Большой опыт проведения подобных упражнений в рамках учебных курсов по принципам стилизации в дизайне показывает, что эта простейшая процедура, тем не менее, вызывает у людей известные трудности. Легче всех с такими трудностями справляются дети и подростки, что также было доказано на практике множества специальных уроков с учениками вальдорфской школы. Но и взрослые люди в конце концов также демонстрируют неплохие результаты.
Мы все, как и большая часть современного цивилизованного человечества, принадлежим к культуре мышления. И в первую очередь – к западной культуре логического мышления, где основным принципом является построение цепей причин и следствий. Из первого проистекает второе, из второго – третье и т.д... Вы можете легко обратить внимание насколько глубоко проникла эта культура в нашу жизнь. Мы, образно говоря, впитали ее в себя с молоком матери. Многие теперь не в состоянии не только понять, но даже и представить себе, что возможны другие формы мышления. Посмотрите, например, на то, как любой европейский язык, в отличие, скажем, от китайского, японского или вымерших языков древности, строится исключительно на логическом принципе: слова состоят из букв, которые сами по себе уже давно ничего не означают. И если мы теперь будем сочетать буквы в разных комбинациях, то получим множество различных слов, а из слов – предложения и т.д. То есть, слова, или смысловые единицы, в европейских языках – это сочетание букв, выполненное по определенным правилам. В восточных же языках слова представлены в картинках-иероглифах или определенных образах. Там нет никакой логики, поскольку изначально древняя восточная культура мышления строилась на онтологических принципах. А ведь есть еще и другие мыслительные культуры...
Но вернемся к нашему упражнению. В чем же трудности, о которых я уже упомянул? Как ни парадоксально, но именно в актуальной культуре мышления. Если во времена Древней Греции и Рима Европейская культура только училась логике, то сейчас современное логическое мышление составляет норму нашей жизни. Ненормальным считается человек, не умеющий мыслить. Нормальные же люди мыслят, если можно так сказать, автоматически. Вот это, собственно, и мешает выполнить упражнение на описание. Мышление включается в процесс слишком рано и сразу побуждает нас высказывать суждение, которое является результатом мгновенной мыслительной работы, а не результатом процесса наблюдения. Вместо того, чтобы собирать факты от реально увиденного и существующего, мы делаем предположение, опираясь на первый же, полученный нами факт, и дальше строим громоздкие цепочки умозаключений, которые, как правило, не совсем верны. Но наша задача – не предполагать, а всего-навсего увидеть и зафиксировать увиденное в описании! Здесь даже правильное, по сути, суждение, но высказанное поспешно как результат работы логики – неприемлемо.
Еще одна трудность состоит в том, что обычно мы слишком хорошо знаем то, что описываем. Вокруг нас исключительно мало неизвестных нам предметов или явлений. И, естественно, мы вынуждены производить описание как бы задним числом, подстраивая его под свое знание. К сожалению, культура и здесь выполняет свою странную роль – мешает нам увидеть то, что лежит в реальности.
Однажды в небольшой компании я показал свое водительское удостоверение и попросил присутствовавших описать его. Одна дама, заинтересовавшись этой игрой, быстро выпалила, что это, мол, удостоверение, выданное... и т.д. и т.п. Когда я спросил ее, как она догадалась об этом, дама удивленно посмотрела на меня и сказала: «Там ведь все написано». Серьезно? Сумели прочитать написанное? Вот молодчина!
Нет, задача упражнения в развитии совершенно других способностей. Представьте себе, что вы не знаете русского языка и к тому же никогда не видели водительского удостоверения – допустим, это непонятное нечто прибыло к нам с другой планеты. Тогда вам станет проще проникать в глубины представшей перед вами «незнакомой» вещи. Тогда вы скорее заметите, что это плоский, блестящий, гладкий, прохладный прямоугольный предмет, очень легкий, гнущийся, определенных цветов, с маленьким изображением, похожим на лицо человека, и какими-то знаками или символами... Если вы не умеете читать и прежде никогда не сталкивались с описываемым предметом, то вы начнете смотреть, нюхать, слушать, гладить, наконец, кусать и пробовать на вкус, словом, делать все, что непосредственно связано с вашими органами чувств и тем, как они реагируют на интересующий вас предмет. Именно таким путем можно реально увидеть и понять что-то гораздо большее, нащупать, в прямом смысле этого слова, саму сущность неизведанного. Обычное водительское удостоверение теперь встает перед вами как факт жизни, который вы тихо и внимательно изучаете, и он начинает раскрывать вам свои тайны. Таким должен быть первый результат этого простейшего упражнения на описание!
Здесь надо сделать одну важную оговорку, я отнюдь не призываю к невежественному отказу от мышления и знаний, накопленных человечеством. Тем более, что полностью отказаться от них невозможно. И я вовсе не противник культуры. Даже когда я говорю, что передо мной плоский прямоугольный предмет, или когда я сообщаю, что он легкий – я все равно непроизвольно пользуюсь определенными знаниями: о геометрических формах, соотношениях весов и прочих мер. Намеренное утрирование потребовалось мне для того, чтобы лучше отобразить проблему. Представьте себе еще одну ситуацию, гораздо более близкую к реальности. Что вы станете делать, если на самом деле столкнетесь с предметом, которого действительно никогда не видели? Если у вас возникнет интерес к нему, вы без всяких упражнений легко справитесь с его описанием самым естественным образом. Все очень просто.
Теперь с тою же простотой попробуем вернуться к описанию знакомых предметов или явлений, поскольку именно с ними, с повседневными, нам и приходится работать. И именно в них нам нужно увидеть нечто важное, что потом, преломленное нашей творческой мыслью, должно говорить людям: здесь лежит природная правда, и она такова. Тогда потребители вашей интуитивной работы, вашего прозрения и откровения будут чувствовать и понимать, что то, что они получают – верно и близко им, понятно и очевидно, а значит – правильно, хорошо и надежно. И здесь нет никаких манипуляций людьми и их сознанием. Правда – она и есть правда.
Практика показывает, что многие ученики, только начинающие упражняться, после пяти-семи замечаний по поводу описываемого предмета попадают в тупик. Они не сразу находят, что еще можно сказать. Если вы попытаетесь честно – прежде всего для самого себя – выполнить упражнение и столкнетесь с такой трудностью, не отчаивайтесь. Рано или поздно любой человек доходит до такого рубежа, когда ему больше нечего сказать. И тогда ему кажется, что он больше ничего не видит. Чем раньше это происходит, тем, значит, честнее он выполнял упражнение, тем меньше размышлял, но, наоборот, пытался просто увидеть. Это вполне естественно. Тайны легко не раскрываются.
Продолжайте упорствовать, ищите! Пытайтесь сильнее сконцентрироваться на предмете и поставленной задаче, и вы дойдете до самой сущности предмета или явления, которое подвергается вашему исследованию. В конце концов в момент наивысшей исступленности обязательно возникает такое состояние, которое психологи характеризуют как «ага-эффект». Неожиданно упражняющийся как бы схватывает что-то очень важное и существенное: «Ага! – говорит он, – Я понял!» Это и есть момент пробуждения интуиции. Не удивляйтесь, что разные люди могут докопаться до различных сущностей. Человек понимает то, что ему доступно в данный момент. Здесь все зависит исключительно от различных душевных вибраций разных людей, созвучных тем или иным сторонам наблюдаемого чистого факта. Одни исследователи поставят акцент на форму, другие на цвет, третьи на запах... В результате получатся совершенно неодинаковые образы одного и того же. И каждый из них будет в равной степени правильным и точным. Ответ исключительно на индивидуальный запрос – в этом, и только в этом, заключается ошеломляющее разнообразие и многогранность природной правды. В другой ситуации, при других обстоятельствах, они, наверное, поняли бы что-то другое. Да это, в общем-то, не имеет большого значения. Значение имеет лишь тренировка, чтобы человек мог выработать в себе умение достигать состояния интуитивного понимания!
Приведу пример. Студентке одной из московских школ рекламного бизнеса Марине Ивановой в качестве объекта для выполнения упражнения на описание досталось сложное явление – конденсат. Кроме того, ей необходимо было не только описать конденсат, но и попытаться в конце упражнения сделать стилистический набросок, такой, чтобы при взгляде на него каждому должно было стать ясно, с чем он имеет дело. Иными словами, ей надо было стилизовать конденсат по его сущности. Марина неплохо и достаточно пунктуально справилась с задачей описания. Вот ее стилистический набросок (Рис.1)
Он без сомнения интересен и индивидуален, но в нем все-таки содержится большое количество культурных наслоений, обусловленных почерком школы Московского архитектурного института, где она училась ранее, а также невозможностью полностью абстрагироваться от определения конденсата, данного в толковом словаре, из которого случайным жребием и раздавались студентам задания. Красоты и немногословной утонченности в этом рисунке значительно больше, нежели сущности конденсата, его, если можно так сказать, конденсатности. Марина обратила внимание на то, что конденсат – это капельки жидкости на некой плоскости и остановилась в своем исследовании, связав конденсат с представлениями о сырости и дискомфорте, что, кстати более отчетливо выразилось в ее следующих учебных набросках (Рис. 2).
Забегая немного вперед, скажу, что выполнение последующих упражнений немного скорректировало первое впечатление от конденсата. В частности, Марина обратила внимание на то, что конденсат по температуре значительно холоднее окружающей среды, он возникает на границе тепла и холода. Тут сразу же вспомнились и поэтические капельки росы на листьях ранним утром, и уже несколько более прозаические, но не лишенные своей подчеркнутой эффектности запотевшие бутылки холодного шампанского на столе, и слегка комичные, ставшие мгновенно матовыми, очки человека, вошедшего с мороза в теплое помещение.
Попав в упомянутый выше тупик, студентка оказалась упорной в его преодолении. Слезы на глазах, ментальное бессилие и отчаяние сменились спокойным созерцанием. Нет, здесь не требуется сидеть в позе лотоса или неустанно петь мантры, совершать какие-то внешние ритуалы и камлания. Наша медитация происходит на другом уровне. И тогда в какой-то момент, сама природа в мыслительной тишине определяет: «Теперь пора». И вот, дверца в каморку незатейливой тайны изучаемого предмета открылась, и у Марины Ивановой, испытавшей катарсис, появился конденсат «салонно-жеманный», как она его сама назвала (Рис.3).
Согласитесь, что у этого наброска уже гораздо больше перспектив. Хотя понятно, что и это далеко не предел. Здесь, по-видимому, вообще нет пределов, как нет пределов у мудрости природы. А ведь именно у природы мы стараемся учиться, когда выполняем упражнения, тренирующие и совершенствующие интуицию. Достаточно вспомнить великого немецкого математика и астронома Иоганна Кеплера, и его трактат «О шестилучевых снежинках», где он исследует природу конденсата, чтобы понять до каких глубин проникновения в живой опыт может добраться развитая способность к чуткому вниманию и видению.
В чем же заключается конденсатность конденсата, или столовость стола, или книжность книги?.. Теперь нам становится ясно, что это далеко не праздные вопросы, особенно для дизайнеров, занимающихся стилизацией. Кто понял, в чем сущность предмета или явления, тому легче оригинально и естественно преобразовать его в какое-нибудь простое и понятное графическое решение. При этом, конечно, надо помнить, что нет абсолютно правильного решения. А если оно и есть, то очевидно, что оно недостижимо.
В качестве примера хочу привести еще две работы по стилизации, выполненные рекламными дизайнерами Мариной Дзидзигури и Соней Головиной в ходе первого упражнения, из тренинга развития творческой интуиции.
Обе девушки получили одинаковое задание – описать механические часы, а затем отразить увиденное в рисунке. В данном случае нас не интересовала экстравагантность объекта исследования. Важно было другое: посмотреть, что именно разные люди увидят в часах как природную правду. Насколько природная правда одного человека будет отличаться от таковой у другого. Окажутся ли рисунки разными, или все-таки есть возможность, что совершенно непохожие друг на друга индивидуальности смогут увидеть в часах одно и то же? Вообще, возможно ли двум личностям увидеть одно и то же? Практика показывает, что возможно, и даже на расстоянии, как в известном случае с Робертом Бойлем и Эдмоном Мариоттом. Но насколько это явление частотное? Смогут ли такие разные студентки в короткий срок выхватить из мира идей одинаковые сущности, связанные с одним и тем же явлением? Любопытно, не правда ли? Оцените набросок Марины и следом набросок Сони (Рис.4).
Обе эти работы, на мой взгляд, интересны и достойны внимания. При обоюдно высоком качестве стилизации, они, очевидно, отличаются друг от друга. Оставлю, однако, их без комментариев, напомнив лишь, что природная правда, подмеченная как сущность предмета, многогранна.
Впрочем, у нас ведь речь идет не только о графических решениях, но о творческой интуиции как таковой, которая позволяет применять полученные откровения природной правды практически в любых областях человеческой деятельности.
Здесь, как мне кажется, самое время немного рассказать о выполнении описательного упражнения в другой среде, а именно – в среде подростков-старшеклассников, которые не слишком обременены философскими идеями или принципами дизайна и стилизации. В этом контексте хотелось бы отметить один очень важный и весьма примечательный момент – возможность коллективной работы. В качестве эксперимента мы усложнили упражнение, и класс был разбит на две группы, каждая из которых работала в отдельном помещении. Ребята из первой группы описывали ключ от двери в кабинет, вторая группа трудилась над описанием магнита, при поморщи которого к доске прикрепляются листки дидактических материалов. Никто из них не знал, каким конкретно предметом заняты в противоположной группе. В итоге описания обеих групп были зачитаны вслух на общем собрании класса.
Интересно было проверить, догадаются ли ученики, что за предмет или явление описывали их конкуренты из другой группы, ведь в этом упражнении запрещено анализировать, и потому по ходу процесса невозможно сказать какие из свойств и характерных черт существенны, а какие – нет. Описательные характеристики никак не систематизируются и мыслительно не иерархизируются. На то нам и нужна интуиция, чтобы научиться делать это не путем анализа и мучительных размышлений, а бессознательно на основании одного лишь прозрения природной правды. И только потом, когда упражнение уже выполнено, можно рассуждать о том, что цвет для магнита несущественен, а важна его способность притягивать к себе металлические предметы. А в случае с ключом не имеет значения форма его головки, чего не скажешь о конфигурации зазубрин или бородки на шейке.
Теперь, пожалуйста, отнеситесь строже к своим собственным способностям. Не пытайтесь сразу стилизовать часы или конденсат, ключ или магнит, или скажем, не стремитесь слету понять предназначение стола, или чего-либо еще – для этого у нас еще будет время и возможности в ходе выполнения других упражнений. Попробуйте для начала качественно описать интересующий вас предмет и добраться до упомянутого выше тупика. Правильно выполненное упражнение покажет вам, что сущностные характеристики уже сами по себе содержат в свернутом виде все важнейшие принципы сути вещей. Эти характеристики и есть природная правда. Всмотритесь в нее и попытайтесь увидеть и понять. Дальнейшее – дело вдохновения, опыта и техники...
В принципе, того материала, что можно получит в ходе первого упражнения, если выполнять его многократно и регулярно, уже достаточно для лучшего понимания соотношения вещей и явлений, но поскольку мы говорим о развитии способностей видения и интуиции, то нам необходимо сделать еще несколько шагов. Приступаю, поэтому, к изложению второго упражнения.
Его задача состоит в том, чтобы максимально подробно описать какой-либо отвлеченно взятый предмет или явление, поскольку, по сути, описание – есть фиксация увиденного. Большой опыт проведения подобных упражнений в рамках учебных курсов по принципам стилизации в дизайне показывает, что эта простейшая процедура, тем не менее, вызывает у людей известные трудности. Легче всех с такими трудностями справляются дети и подростки, что также было доказано на практике множества специальных уроков с учениками вальдорфской школы. Но и взрослые люди в конце концов также демонстрируют неплохие результаты.
Мы все, как и большая часть современного цивилизованного человечества, принадлежим к культуре мышления. И в первую очередь – к западной культуре логического мышления, где основным принципом является построение цепей причин и следствий. Из первого проистекает второе, из второго – третье и т.д... Вы можете легко обратить внимание насколько глубоко проникла эта культура в нашу жизнь. Мы, образно говоря, впитали ее в себя с молоком матери. Многие теперь не в состоянии не только понять, но даже и представить себе, что возможны другие формы мышления. Посмотрите, например, на то, как любой европейский язык, в отличие, скажем, от китайского, японского или вымерших языков древности, строится исключительно на логическом принципе: слова состоят из букв, которые сами по себе уже давно ничего не означают. И если мы теперь будем сочетать буквы в разных комбинациях, то получим множество различных слов, а из слов – предложения и т.д. То есть, слова, или смысловые единицы, в европейских языках – это сочетание букв, выполненное по определенным правилам. В восточных же языках слова представлены в картинках-иероглифах или определенных образах. Там нет никакой логики, поскольку изначально древняя восточная культура мышления строилась на онтологических принципах. А ведь есть еще и другие мыслительные культуры...
Но вернемся к нашему упражнению. В чем же трудности, о которых я уже упомянул? Как ни парадоксально, но именно в актуальной культуре мышления. Если во времена Древней Греции и Рима Европейская культура только училась логике, то сейчас современное логическое мышление составляет норму нашей жизни. Ненормальным считается человек, не умеющий мыслить. Нормальные же люди мыслят, если можно так сказать, автоматически. Вот это, собственно, и мешает выполнить упражнение на описание. Мышление включается в процесс слишком рано и сразу побуждает нас высказывать суждение, которое является результатом мгновенной мыслительной работы, а не результатом процесса наблюдения. Вместо того, чтобы собирать факты от реально увиденного и существующего, мы делаем предположение, опираясь на первый же, полученный нами факт, и дальше строим громоздкие цепочки умозаключений, которые, как правило, не совсем верны. Но наша задача – не предполагать, а всего-навсего увидеть и зафиксировать увиденное в описании! Здесь даже правильное, по сути, суждение, но высказанное поспешно как результат работы логики – неприемлемо.
Еще одна трудность состоит в том, что обычно мы слишком хорошо знаем то, что описываем. Вокруг нас исключительно мало неизвестных нам предметов или явлений. И, естественно, мы вынуждены производить описание как бы задним числом, подстраивая его под свое знание. К сожалению, культура и здесь выполняет свою странную роль – мешает нам увидеть то, что лежит в реальности.
Однажды в небольшой компании я показал свое водительское удостоверение и попросил присутствовавших описать его. Одна дама, заинтересовавшись этой игрой, быстро выпалила, что это, мол, удостоверение, выданное... и т.д. и т.п. Когда я спросил ее, как она догадалась об этом, дама удивленно посмотрела на меня и сказала: «Там ведь все написано». Серьезно? Сумели прочитать написанное? Вот молодчина!
Нет, задача упражнения в развитии совершенно других способностей. Представьте себе, что вы не знаете русского языка и к тому же никогда не видели водительского удостоверения – допустим, это непонятное нечто прибыло к нам с другой планеты. Тогда вам станет проще проникать в глубины представшей перед вами «незнакомой» вещи. Тогда вы скорее заметите, что это плоский, блестящий, гладкий, прохладный прямоугольный предмет, очень легкий, гнущийся, определенных цветов, с маленьким изображением, похожим на лицо человека, и какими-то знаками или символами... Если вы не умеете читать и прежде никогда не сталкивались с описываемым предметом, то вы начнете смотреть, нюхать, слушать, гладить, наконец, кусать и пробовать на вкус, словом, делать все, что непосредственно связано с вашими органами чувств и тем, как они реагируют на интересующий вас предмет. Именно таким путем можно реально увидеть и понять что-то гораздо большее, нащупать, в прямом смысле этого слова, саму сущность неизведанного. Обычное водительское удостоверение теперь встает перед вами как факт жизни, который вы тихо и внимательно изучаете, и он начинает раскрывать вам свои тайны. Таким должен быть первый результат этого простейшего упражнения на описание!
Здесь надо сделать одну важную оговорку, я отнюдь не призываю к невежественному отказу от мышления и знаний, накопленных человечеством. Тем более, что полностью отказаться от них невозможно. И я вовсе не противник культуры. Даже когда я говорю, что передо мной плоский прямоугольный предмет, или когда я сообщаю, что он легкий – я все равно непроизвольно пользуюсь определенными знаниями: о геометрических формах, соотношениях весов и прочих мер. Намеренное утрирование потребовалось мне для того, чтобы лучше отобразить проблему. Представьте себе еще одну ситуацию, гораздо более близкую к реальности. Что вы станете делать, если на самом деле столкнетесь с предметом, которого действительно никогда не видели? Если у вас возникнет интерес к нему, вы без всяких упражнений легко справитесь с его описанием самым естественным образом. Все очень просто.
Теперь с тою же простотой попробуем вернуться к описанию знакомых предметов или явлений, поскольку именно с ними, с повседневными, нам и приходится работать. И именно в них нам нужно увидеть нечто важное, что потом, преломленное нашей творческой мыслью, должно говорить людям: здесь лежит природная правда, и она такова. Тогда потребители вашей интуитивной работы, вашего прозрения и откровения будут чувствовать и понимать, что то, что они получают – верно и близко им, понятно и очевидно, а значит – правильно, хорошо и надежно. И здесь нет никаких манипуляций людьми и их сознанием. Правда – она и есть правда.
Практика показывает, что многие ученики, только начинающие упражняться, после пяти-семи замечаний по поводу описываемого предмета попадают в тупик. Они не сразу находят, что еще можно сказать. Если вы попытаетесь честно – прежде всего для самого себя – выполнить упражнение и столкнетесь с такой трудностью, не отчаивайтесь. Рано или поздно любой человек доходит до такого рубежа, когда ему больше нечего сказать. И тогда ему кажется, что он больше ничего не видит. Чем раньше это происходит, тем, значит, честнее он выполнял упражнение, тем меньше размышлял, но, наоборот, пытался просто увидеть. Это вполне естественно. Тайны легко не раскрываются.
Продолжайте упорствовать, ищите! Пытайтесь сильнее сконцентрироваться на предмете и поставленной задаче, и вы дойдете до самой сущности предмета или явления, которое подвергается вашему исследованию. В конце концов в момент наивысшей исступленности обязательно возникает такое состояние, которое психологи характеризуют как «ага-эффект». Неожиданно упражняющийся как бы схватывает что-то очень важное и существенное: «Ага! – говорит он, – Я понял!» Это и есть момент пробуждения интуиции. Не удивляйтесь, что разные люди могут докопаться до различных сущностей. Человек понимает то, что ему доступно в данный момент. Здесь все зависит исключительно от различных душевных вибраций разных людей, созвучных тем или иным сторонам наблюдаемого чистого факта. Одни исследователи поставят акцент на форму, другие на цвет, третьи на запах... В результате получатся совершенно неодинаковые образы одного и того же. И каждый из них будет в равной степени правильным и точным. Ответ исключительно на индивидуальный запрос – в этом, и только в этом, заключается ошеломляющее разнообразие и многогранность природной правды. В другой ситуации, при других обстоятельствах, они, наверное, поняли бы что-то другое. Да это, в общем-то, не имеет большого значения. Значение имеет лишь тренировка, чтобы человек мог выработать в себе умение достигать состояния интуитивного понимания!
Приведу пример. Студентке одной из московских школ рекламного бизнеса Марине Ивановой в качестве объекта для выполнения упражнения на описание досталось сложное явление – конденсат. Кроме того, ей необходимо было не только описать конденсат, но и попытаться в конце упражнения сделать стилистический набросок, такой, чтобы при взгляде на него каждому должно было стать ясно, с чем он имеет дело. Иными словами, ей надо было стилизовать конденсат по его сущности. Марина неплохо и достаточно пунктуально справилась с задачей описания. Вот ее стилистический набросок (Рис.1)
Он без сомнения интересен и индивидуален, но в нем все-таки содержится большое количество культурных наслоений, обусловленных почерком школы Московского архитектурного института, где она училась ранее, а также невозможностью полностью абстрагироваться от определения конденсата, данного в толковом словаре, из которого случайным жребием и раздавались студентам задания. Красоты и немногословной утонченности в этом рисунке значительно больше, нежели сущности конденсата, его, если можно так сказать, конденсатности. Марина обратила внимание на то, что конденсат – это капельки жидкости на некой плоскости и остановилась в своем исследовании, связав конденсат с представлениями о сырости и дискомфорте, что, кстати более отчетливо выразилось в ее следующих учебных набросках (Рис. 2).
Забегая немного вперед, скажу, что выполнение последующих упражнений немного скорректировало первое впечатление от конденсата. В частности, Марина обратила внимание на то, что конденсат по температуре значительно холоднее окружающей среды, он возникает на границе тепла и холода. Тут сразу же вспомнились и поэтические капельки росы на листьях ранним утром, и уже несколько более прозаические, но не лишенные своей подчеркнутой эффектности запотевшие бутылки холодного шампанского на столе, и слегка комичные, ставшие мгновенно матовыми, очки человека, вошедшего с мороза в теплое помещение.
Попав в упомянутый выше тупик, студентка оказалась упорной в его преодолении. Слезы на глазах, ментальное бессилие и отчаяние сменились спокойным созерцанием. Нет, здесь не требуется сидеть в позе лотоса или неустанно петь мантры, совершать какие-то внешние ритуалы и камлания. Наша медитация происходит на другом уровне. И тогда в какой-то момент, сама природа в мыслительной тишине определяет: «Теперь пора». И вот, дверца в каморку незатейливой тайны изучаемого предмета открылась, и у Марины Ивановой, испытавшей катарсис, появился конденсат «салонно-жеманный», как она его сама назвала (Рис.3).
Согласитесь, что у этого наброска уже гораздо больше перспектив. Хотя понятно, что и это далеко не предел. Здесь, по-видимому, вообще нет пределов, как нет пределов у мудрости природы. А ведь именно у природы мы стараемся учиться, когда выполняем упражнения, тренирующие и совершенствующие интуицию. Достаточно вспомнить великого немецкого математика и астронома Иоганна Кеплера, и его трактат «О шестилучевых снежинках», где он исследует природу конденсата, чтобы понять до каких глубин проникновения в живой опыт может добраться развитая способность к чуткому вниманию и видению.
В чем же заключается конденсатность конденсата, или столовость стола, или книжность книги?.. Теперь нам становится ясно, что это далеко не праздные вопросы, особенно для дизайнеров, занимающихся стилизацией. Кто понял, в чем сущность предмета или явления, тому легче оригинально и естественно преобразовать его в какое-нибудь простое и понятное графическое решение. При этом, конечно, надо помнить, что нет абсолютно правильного решения. А если оно и есть, то очевидно, что оно недостижимо.
В качестве примера хочу привести еще две работы по стилизации, выполненные рекламными дизайнерами Мариной Дзидзигури и Соней Головиной в ходе первого упражнения, из тренинга развития творческой интуиции.
Обе девушки получили одинаковое задание – описать механические часы, а затем отразить увиденное в рисунке. В данном случае нас не интересовала экстравагантность объекта исследования. Важно было другое: посмотреть, что именно разные люди увидят в часах как природную правду. Насколько природная правда одного человека будет отличаться от таковой у другого. Окажутся ли рисунки разными, или все-таки есть возможность, что совершенно непохожие друг на друга индивидуальности смогут увидеть в часах одно и то же? Вообще, возможно ли двум личностям увидеть одно и то же? Практика показывает, что возможно, и даже на расстоянии, как в известном случае с Робертом Бойлем и Эдмоном Мариоттом. Но насколько это явление частотное? Смогут ли такие разные студентки в короткий срок выхватить из мира идей одинаковые сущности, связанные с одним и тем же явлением? Любопытно, не правда ли? Оцените набросок Марины и следом набросок Сони (Рис.4).
Обе эти работы, на мой взгляд, интересны и достойны внимания. При обоюдно высоком качестве стилизации, они, очевидно, отличаются друг от друга. Оставлю, однако, их без комментариев, напомнив лишь, что природная правда, подмеченная как сущность предмета, многогранна.
Впрочем, у нас ведь речь идет не только о графических решениях, но о творческой интуиции как таковой, которая позволяет применять полученные откровения природной правды практически в любых областях человеческой деятельности.
Здесь, как мне кажется, самое время немного рассказать о выполнении описательного упражнения в другой среде, а именно – в среде подростков-старшеклассников, которые не слишком обременены философскими идеями или принципами дизайна и стилизации. В этом контексте хотелось бы отметить один очень важный и весьма примечательный момент – возможность коллективной работы. В качестве эксперимента мы усложнили упражнение, и класс был разбит на две группы, каждая из которых работала в отдельном помещении. Ребята из первой группы описывали ключ от двери в кабинет, вторая группа трудилась над описанием магнита, при поморщи которого к доске прикрепляются листки дидактических материалов. Никто из них не знал, каким конкретно предметом заняты в противоположной группе. В итоге описания обеих групп были зачитаны вслух на общем собрании класса.
Интересно было проверить, догадаются ли ученики, что за предмет или явление описывали их конкуренты из другой группы, ведь в этом упражнении запрещено анализировать, и потому по ходу процесса невозможно сказать какие из свойств и характерных черт существенны, а какие – нет. Описательные характеристики никак не систематизируются и мыслительно не иерархизируются. На то нам и нужна интуиция, чтобы научиться делать это не путем анализа и мучительных размышлений, а бессознательно на основании одного лишь прозрения природной правды. И только потом, когда упражнение уже выполнено, можно рассуждать о том, что цвет для магнита несущественен, а важна его способность притягивать к себе металлические предметы. А в случае с ключом не имеет значения форма его головки, чего не скажешь о конфигурации зазубрин или бородки на шейке.
Теперь, пожалуйста, отнеситесь строже к своим собственным способностям. Не пытайтесь сразу стилизовать часы или конденсат, ключ или магнит, или скажем, не стремитесь слету понять предназначение стола, или чего-либо еще – для этого у нас еще будет время и возможности в ходе выполнения других упражнений. Попробуйте для начала качественно описать интересующий вас предмет и добраться до упомянутого выше тупика. Правильно выполненное упражнение покажет вам, что сущностные характеристики уже сами по себе содержат в свернутом виде все важнейшие принципы сути вещей. Эти характеристики и есть природная правда. Всмотритесь в нее и попытайтесь увидеть и понять. Дальнейшее – дело вдохновения, опыта и техники...
В принципе, того материала, что можно получит в ходе первого упражнения, если выполнять его многократно и регулярно, уже достаточно для лучшего понимания соотношения вещей и явлений, но поскольку мы говорим о развитии способностей видения и интуиции, то нам необходимо сделать еще несколько шагов. Приступаю, поэтому, к изложению второго упражнения.
Упражнение на сравнение
Для его выполнения нам необходимо иметь два уже описанных предмета, чтобы сравнить их между собой.
Здесь упражняющегося также подстерегают некоторые сложности, связанные с культурой логического мышления. Древние греки, как это уже точно установлено, только учились мыслить в современном понимании этого слова. Для них то, что нам кажется очевидным, по всей видимости, было лишь тренировкой ума в рамках философской школы. Логика Аристотеля в бытность свою подвергалась сомнениям и даже насмешкам. Однако в Средние века авторитет философа был уже настолько велик, что в просвещенных кругах Европы его даже называли Сам – Сам учил, Сам говорил и т.п...
Сейчас далеко не все уже знают и помнят, чему учил Аристотель и о чем он говорил. Однако его формально-логические построения для современных людей стали столь «естественными», что уже почти никогда не подвергаются сомнениям. Поэтому, выполняя упражнение на сравнение, каждый невольно начинает сравнивать в критическом духе. Критика – первое дитя современного оестествленного логического мышления. Это проявляется в том, что ученик относительно быстро находит различия между предметами или явлениями, которые он сравнивает, и с гораздо большим трудом – сходства. Для нас одинаково важны обе способности: находить различия в похожем и находить сходства в непохожем, ибо понимание различий ведет к пониманию функций, а понимание сходств – к уразумению генезиса.
Итак, выполняющий упражнение на сравнение, начинает оперировать такими понятиями как различие и сходство, а также понятиями об их видовых (качественно близких) и родовых (качественно далеких, не имеющих на первый взгляд между собой ничего общего) характерах. Таким образом, упражнение на сравнение можно подразделить на несколько самостоятельных частей:
Нетрудно видеть, насколько важно такое умение для человека, решающего креативные задачи. Возьмем еще один пример из рекламной сферы. Допустим, вам поручено создание креатива для продвижения на рынке фотоаппарата марки «Х». Самый простой подход – эффектно изобразить сам фотоаппарат, может быть поместить рядом парочку фотографий якобы на нем сделанных, и пустить рекламный текст о достоинствах этой модели или какой-нибудь броский слоган типа: «Весь мир в кармане» или «Хватит напрягать память». Не спорю, такой подход нередко оказывается очень действенным, особенно в обществе, предпочитающем жить стереотипами и клиповым мышлением. Но у него есть ряд недостатков. В частности, в нем совершенно отсутствует новизна. Все плакаты такие. Выполнение наших упражнений поможет создателю рекламы быстрее найти нечто ошеломляющее и легко узнаваемое в фотоаппарате, что станет центральным стержнем рекламы, ее изюминкой. Притом подсознательный эффект от просмотра такого креатива в подавляющем большинстве случаев будет таков: «О, я так и знал, и думал об этом раньше», или «Я всегда об этом догадывался». Для рекламы такая реакция респондента – уже половина ее эффективности. А происходит это лишь потому, что человек, видящий такой рекламный образ, узнает в проявленных креативщиком формах то очевидное, однако не видимое с первого взгляда, что было до сих пор скрыто, но подсознательно им угадывалось. Иными словами, в такой рекламе есть нечто, кажущееся респонденту действительно истинным. Уверяю вас – такая реклама никогда не забудется.
Приведу еще примеры, на сей раз из реальной маркетинговой практики.
Выполняя работы по созданию фирменной символики по заказу финансовой корпорации «АктивФинанас», наша креативная группа решала непростую стилистическую задачу по поиску образа по заданным клиентом характеристикам. То есть, по сути дела, перед нами стояла проблема обратная упражнению на сравнение, где известному образу нужно найти присущие только ему синонимические характеристики. Само название корпорации-заказчика подразумевало известное движение, а именно – подчиненное строгому порядку движение финансов. При этом необходимо было отразить эффективность, силу, мощь, красоту и виртуозно безопасную для инвесторов работу с риском. По завершению стилистических поисков предпочтение было отдано идее Ирины Василевской, которая была впоследствии доработана мной до товарного вида, что и было продано клиенту (Рис. 5).
Приведу лишь несколько субъективных высказываний, отражающих реальное отношение «посторонних» лиц к созданному дизайнером образу. Наиболее типичные из них:
Все это происходит потому, что в его основу автор положил сильную характеристику любого величественного, мощного и немного рискованного движения – загадку, подсознательно улавливаемую как магически притягательный парадокс.
Этот парадокс и стал основным зерном стилизации. Символу найдено такое графическое решение, что невозможно определенно сказать звезды (монеты, пчелы) собираются или разлетаются. Посмотрите внимательно на знак еще раз, и вы поймете как это сделано. Если углядеть в знаке взрыв и разлет формообразующих элементов, то по конфигурации основной массы точек, собранных в центральной сфере и их прорыву наружу слева становится ясно, что взрыв носит кумулятивный характер. Тогда не ясно, почему точки вверху и внизу композиции стараются концентрически обтечь центральную сферу вместо того, чтобы стремительно разлетаться слегка веерообразно влево? Этот графический прием, нарушающий гармонию кумулятивного взрыва, заставляет усомниться, а взрыв ли это? Европейская же подсознательная устремленность к прочтению символа слева направо и намек на концентричность, а возможно даже и спираль, заставляет одновременно думать о том, что звезды на самом деле собираются в большой пучок или роятся, как пчелы, вылетающие из дупла.
Еще один пример. В 1997 году по заказу Германа Стерлигова нами выполнялась работа по созданию плаката, протестующего против абортов. Необходимо было найти образ, который бы внушал ужас и отвращение к этой процедуре и никого не оставлял равнодушным. И такой образ был найден (Рис.6).
Любой человек, глядящий на этот плакат, понимает на уровне ощущений, что это не просто разорванная фотография младенца, поскольку тогда края были бы неровными и в этом прочитывалась бы некая естественность: так случилось, бывает, ничего не поделаешь. Напротив, аккуратно разрезанное ножницами изображение свидетельствует об искусственном вмешательстве с помощью каких-то страшных инструментов, разбитой, как стекло, судьбе нерожденного человека. Респондент подсознательно улавливает эту характеристику ровного края, и тогда образ расколотого младенца оказывает сильное воздействие на его психику.
Хотелось бы специально оговориться, что в настоящей статье мне бы не хотелось отражать своего отношения к содержанию плаката, равно как и к содержанию других работ, приводимых в качестве примеров. Будем помнить, что здесь мы занимаемся человеческими способностями к восприятию и интуиции, а также пытаемся понять, как применять результаты упражнений в прикладной деятельности.
Возвращаясь непосредственно к теме статьи, я хотел бы отметить, что качественные свойства и характеристики, которые мы находим с помощью упражнений на сравнение, могут носить естественный и искусственный характер, то есть, иметь либо природные, либо деятельностные оттенки. Предположим, что при рассмотрении через призму естественности некий предмет может быть красного цвета, но он же при активной искусственной составляющей может быть и окрашен в красный цвет. Иной спросит: «А в чем, собственно разница: красного цвета предмет, или он окрашен в красный цвет?» Но между тем разница есть, и она вполне реальна, ощутима и действенна на уровне подсознания: он сам по себе красный, или его кто-то покрасил. В практической же работе можно применять интересный прием подмены одного характера другим, то есть придания естеству некоторой искусственности или наоборот оестествления деятельности. Это часто приводит к интересным и неожиданным эффектам. Но для того, чтобы успешно применять этот прием, нам необходимо сделать еще один шаг в области развития способностей интуиции.
Для его выполнения нам необходимо иметь два уже описанных предмета, чтобы сравнить их между собой.
Здесь упражняющегося также подстерегают некоторые сложности, связанные с культурой логического мышления. Древние греки, как это уже точно установлено, только учились мыслить в современном понимании этого слова. Для них то, что нам кажется очевидным, по всей видимости, было лишь тренировкой ума в рамках философской школы. Логика Аристотеля в бытность свою подвергалась сомнениям и даже насмешкам. Однако в Средние века авторитет философа был уже настолько велик, что в просвещенных кругах Европы его даже называли Сам – Сам учил, Сам говорил и т.п...
Сейчас далеко не все уже знают и помнят, чему учил Аристотель и о чем он говорил. Однако его формально-логические построения для современных людей стали столь «естественными», что уже почти никогда не подвергаются сомнениям. Поэтому, выполняя упражнение на сравнение, каждый невольно начинает сравнивать в критическом духе. Критика – первое дитя современного оестествленного логического мышления. Это проявляется в том, что ученик относительно быстро находит различия между предметами или явлениями, которые он сравнивает, и с гораздо большим трудом – сходства. Для нас одинаково важны обе способности: находить различия в похожем и находить сходства в непохожем, ибо понимание различий ведет к пониманию функций, а понимание сходств – к уразумению генезиса.
Итак, выполняющий упражнение на сравнение, начинает оперировать такими понятиями как различие и сходство, а также понятиями об их видовых (качественно близких) и родовых (качественно далеких, не имеющих на первый взгляд между собой ничего общего) характерах. Таким образом, упражнение на сравнение можно подразделить на несколько самостоятельных частей:
- обнаружение видовых различий,
- обнаружение видовых сходств,
- обнаружение родовых различий,
- обнаружение родовых сходств.
Нетрудно видеть, насколько важно такое умение для человека, решающего креативные задачи. Возьмем еще один пример из рекламной сферы. Допустим, вам поручено создание креатива для продвижения на рынке фотоаппарата марки «Х». Самый простой подход – эффектно изобразить сам фотоаппарат, может быть поместить рядом парочку фотографий якобы на нем сделанных, и пустить рекламный текст о достоинствах этой модели или какой-нибудь броский слоган типа: «Весь мир в кармане» или «Хватит напрягать память». Не спорю, такой подход нередко оказывается очень действенным, особенно в обществе, предпочитающем жить стереотипами и клиповым мышлением. Но у него есть ряд недостатков. В частности, в нем совершенно отсутствует новизна. Все плакаты такие. Выполнение наших упражнений поможет создателю рекламы быстрее найти нечто ошеломляющее и легко узнаваемое в фотоаппарате, что станет центральным стержнем рекламы, ее изюминкой. Притом подсознательный эффект от просмотра такого креатива в подавляющем большинстве случаев будет таков: «О, я так и знал, и думал об этом раньше», или «Я всегда об этом догадывался». Для рекламы такая реакция респондента – уже половина ее эффективности. А происходит это лишь потому, что человек, видящий такой рекламный образ, узнает в проявленных креативщиком формах то очевидное, однако не видимое с первого взгляда, что было до сих пор скрыто, но подсознательно им угадывалось. Иными словами, в такой рекламе есть нечто, кажущееся респонденту действительно истинным. Уверяю вас – такая реклама никогда не забудется.
Приведу еще примеры, на сей раз из реальной маркетинговой практики.
Выполняя работы по созданию фирменной символики по заказу финансовой корпорации «АктивФинанас», наша креативная группа решала непростую стилистическую задачу по поиску образа по заданным клиентом характеристикам. То есть, по сути дела, перед нами стояла проблема обратная упражнению на сравнение, где известному образу нужно найти присущие только ему синонимические характеристики. Само название корпорации-заказчика подразумевало известное движение, а именно – подчиненное строгому порядку движение финансов. При этом необходимо было отразить эффективность, силу, мощь, красоту и виртуозно безопасную для инвесторов работу с риском. По завершению стилистических поисков предпочтение было отдано идее Ирины Василевской, которая была впоследствии доработана мной до товарного вида, что и было продано клиенту (Рис. 5).
Приведу лишь несколько субъективных высказываний, отражающих реальное отношение «посторонних» лиц к созданному дизайнером образу. Наиболее типичные из них:
- звездная россыпь,
- рождение звезды,
- мощный космический взрыв,
- рассыпавшиеся монеты,
- звезды, собирающиеся в пучок, концентрирующиеся,
- разлетающиеся звезды,
- золотая пыль,
- водоворот,
- пчелиный рой.
Все это происходит потому, что в его основу автор положил сильную характеристику любого величественного, мощного и немного рискованного движения – загадку, подсознательно улавливаемую как магически притягательный парадокс.
Этот парадокс и стал основным зерном стилизации. Символу найдено такое графическое решение, что невозможно определенно сказать звезды (монеты, пчелы) собираются или разлетаются. Посмотрите внимательно на знак еще раз, и вы поймете как это сделано. Если углядеть в знаке взрыв и разлет формообразующих элементов, то по конфигурации основной массы точек, собранных в центральной сфере и их прорыву наружу слева становится ясно, что взрыв носит кумулятивный характер. Тогда не ясно, почему точки вверху и внизу композиции стараются концентрически обтечь центральную сферу вместо того, чтобы стремительно разлетаться слегка веерообразно влево? Этот графический прием, нарушающий гармонию кумулятивного взрыва, заставляет усомниться, а взрыв ли это? Европейская же подсознательная устремленность к прочтению символа слева направо и намек на концентричность, а возможно даже и спираль, заставляет одновременно думать о том, что звезды на самом деле собираются в большой пучок или роятся, как пчелы, вылетающие из дупла.
Еще один пример. В 1997 году по заказу Германа Стерлигова нами выполнялась работа по созданию плаката, протестующего против абортов. Необходимо было найти образ, который бы внушал ужас и отвращение к этой процедуре и никого не оставлял равнодушным. И такой образ был найден (Рис.6).
Любой человек, глядящий на этот плакат, понимает на уровне ощущений, что это не просто разорванная фотография младенца, поскольку тогда края были бы неровными и в этом прочитывалась бы некая естественность: так случилось, бывает, ничего не поделаешь. Напротив, аккуратно разрезанное ножницами изображение свидетельствует об искусственном вмешательстве с помощью каких-то страшных инструментов, разбитой, как стекло, судьбе нерожденного человека. Респондент подсознательно улавливает эту характеристику ровного края, и тогда образ расколотого младенца оказывает сильное воздействие на его психику.
Хотелось бы специально оговориться, что в настоящей статье мне бы не хотелось отражать своего отношения к содержанию плаката, равно как и к содержанию других работ, приводимых в качестве примеров. Будем помнить, что здесь мы занимаемся человеческими способностями к восприятию и интуиции, а также пытаемся понять, как применять результаты упражнений в прикладной деятельности.
Возвращаясь непосредственно к теме статьи, я хотел бы отметить, что качественные свойства и характеристики, которые мы находим с помощью упражнений на сравнение, могут носить естественный и искусственный характер, то есть, иметь либо природные, либо деятельностные оттенки. Предположим, что при рассмотрении через призму естественности некий предмет может быть красного цвета, но он же при активной искусственной составляющей может быть и окрашен в красный цвет. Иной спросит: «А в чем, собственно разница: красного цвета предмет, или он окрашен в красный цвет?» Но между тем разница есть, и она вполне реальна, ощутима и действенна на уровне подсознания: он сам по себе красный, или его кто-то покрасил. В практической же работе можно применять интересный прием подмены одного характера другим, то есть придания естеству некоторой искусственности или наоборот оестествления деятельности. Это часто приводит к интересным и неожиданным эффектам. Но для того, чтобы успешно применять этот прием, нам необходимо сделать еще один шаг в области развития способностей интуиции.
Упражнения на превращение или метаморфозу.
Как я уже говорил ранее, упражнения на описание помогают человеку развить и усовершенствовать способности, позволяющие ему максимально беспристрастно и точно рассмотреть предмет или явление, увидеть их такими, каковы они есть «на самом деле». Иными словами, они помогают ответить на вопрос ЧТО мы видим перед собой или слышим, или ощущаем. Упражнения на сравнение позволяют внимательнее прислушаться к характеристикам и свойствам предметов или явлений, то есть ответить на вопрос КАКИМ является то, ЧТО мы уже увидели. В принципе, уже при описании, скажем, ранее упомянутого водительского удостоверения, мы пользуемся абстрактными сравнительными характеристиками. Например, нетрудно заметить, что поверхность этого предмета рефлектирует свет и в определенном ракурсе в нем довольно отчетливо видны немного искаженные отражения других предметов, как, впрочем, они видны и на поверхности лужи или хорошо начищенного самовара. То, что окружающие предметы отражаются в водительском удостоверении – факт. И этот факт нужно усвоить и зафиксировать в своем описании. Точно также свойство отражения является присущей описываемому предмету характеристикой. Но лишь в сравнении с другим предметом, например, зеркалом, мы можем точно сказать, что для водительского удостоверения эта характеристика, по-видимому, второстепенна и малозначительна, а для зеркала – наоборот.
Итак, упражнения на сравнение помогают более точно и утонченно разобраться в характеристиках предметов и явлений, ответить на вопрос КАКОЙ? или КАКОЕ?
Но есть еще один немаловажный вопрос, который также нуждается в ответе. Это вопрос КАК? или КАКИМ ОБРАЗОМ? Как получилось, что некий предмет обладает известными характеристиками? Как он приобрел их? Или почему эти характеристики присущи ему? Что происходит внутри, существенно и сущностно глубже, чем это проявляется на поверхности? Каков механизм? Понятно, что это очень сложные вопросы. Но и их можно разрешить, прикладывая определенные старания. Комплекс упражнений на метаморфозы активизирует в человеке способность увидеть и понять тонкую ткань внутренних движений и связей в превращениях одной сущности в другую.
Когда выше мы говорили об упражнениях на сравнение, я упоминал о том, что различия носят функциональный характер, а сходства – генетический. В упражнениях на метаморфозы это различение становится принципиальным, и тогда мы выделяем два типа метаморфоз:
И здесь снова нам мешает воспитание, образование и культура мыследеятельности. Современная цивилизация очень целеустремленная и деятельная. Эта врожденная активность приводит к тому, что мы с легкостью находим искусственные метаморфозы и с трудом проникаем в тайны метаморфоз естественных.
Вот перед нами два предмета: стол и стул. Будем считать, что мы уже описали их и сравнили. Задача следующего упражнения понять:
Основная трудность состоит в том, что метаморфозы носят как правило нематериальный характер и потому их, естественно, невозможно увидеть. Так устроен наш организм. Так опять же устроена наша культура. Мы видим причудливые узоры из металлических опилок, которые образуются под воздействием магнита. По этим узорам мы судим о наличии магнитных полей. Сами же поля мы увидеть не в состоянии. Не видеть нематериальное – не беда. Плохо его не замечать.
Приведу несколько примеров поиска метаморфоз стула в стол, выполненных слушателями школы управления.
Надо отпилить у стула спинку, и он станет похож на стол.
Вот блестящий пример материального взгляда на метаморфозу. Очевидно, что таким механистическим способом трудно превратить стул в стол. Так он скорее превратится в табурет.
Нужно сесть на пол перед стулом и облокотиться на него. Это будет почти как за столом.
Надо использовать стул, как стол. Например, поставить на него тарелку с супом, сесть на пол и съесть суп.
Все три примера взяты из конкретного учебного курса и более того были высказаны одним и тем же человеком по мере того, как он двигался и совершенствовался в выполнении упражнений.
Основу метаморфозы составляет движение, которое надо мыслить и стремиться увидеть нематериальным. Теперь мы можем ввести в структуру тренинга несложную формулу:
в которой любая составляющая может стать предметом и целью упражнения, как в уравнении с одним неизвестным. В рассмотренном выше случае в качестве неизвестного выступала средняя часть формулы:
Это наиболее простой случай. Упражнения, в которых известен процесс метаморфозы, но неизвестны объекты – сложнее, однако их выполнение также имеет огромное значение.
В августе-сентябре 1993 года наша креативная группа выполняла работу по заказу торгово-финансовой корпорации Оctopus. Нам предстояло разработать фирменную символику корпорации. При этом в переговорах с заказчиком было установлено, что в основу графического символа должен лечь непосредственно образ осьминога, при этом особо выразительно и акцентированно должна прозвучать устремленность к охвату рынка, и в то же время итоговая картинка с этим малопривлекательным головоногим моллюском не должна отпугивать и вызывать негативных ассоциаций со спрутом, раскинувшим свои кровожадные щупальца.
Говоря языком нашей формулы, в качестве неизвестного оказалась средняя часть – собственно метаморфоза:
Приступая к этой задаче, нам пришлось в первую очередь определить все возможные характеристики животного, как привлекательные, так и отталкивающие, чтобы иметь материал для работы с графическим решением, по возможности активизируя и выпячивая положительные качества и притупляя отрицательные.
Такой подход, скажу сразу, практически ничего не дал. Из привлекательных качеств осьминога нам удалось найти лишь чрезвычайно развитую сообразительность, сильную способность к выживанию и потрясающую остроту зрения. Со всем этим было трудно работать. Пришлось оставить этот подход, как малоперспективный, да и клиент забраковал стилистические наброски, опиравшиеся на вышеуказанные характеристики. Мы вернулись к образу спрута, покрывшего сетью своих щупалец все вокруг, и обнаружили следующее – то, что ощущается в моллюске-октаподе как зловещее и пугающее, заключается в совокупности четырех элементов:
В конце концов, мы создали символ, зарегистрированный впоследствии, как товарный знак торгово-финансовой корпорации Octopus. Получилось веселое, как бы кляксоподобное существо, распластавшееся и парящее в толще воды и вместе с тем, отвечающее всем остальным непростым требованиям заказчика (Рис.7).
Приведу еще один пример. Студентка Марина Дзидзигури, проходя полный курс упражнений, ориентированных на дизайнеров-графиков, на каждом этапе выполняла стилистические наброски по заданной тематике – исследование существа колибри, ее природной правды. По методике тренинга первой задачей молодого дизайнера было описать тропическую птичку.
То, что показано на рисунке (Рис.8), есть графическое отображение результатов ее описания. Колибри в природе обычно весьма подвижное, энергичное существо, очень маленькое, с ярким опереньем. Практически всегда оно находится в движении. Во всем этом образе чувствуется какая-то устремленность и порыв.
Следующий рисунок (Рис.9), соответствующий характеристикам колибри, выполнен после прохождения комплекса упражнений на сравнение. Характеристики, которые легли в основу этого наброска несложно уловить и почувствовать. Это, в первую очередь, легкость, непринужденность и парение.
Последний рисунок из этой серии (Рис.10) отвечает метаморфозе грации движения колибри в образ парящего листка или тончайшего шелкового платка. Конечно все эти работы, несмотря на утонченность их исполнения, нуждаются в усовершенствовании, особенно если представить себе, что они должны лечь в основу серьезной прикладной разработки. В частности, в среднем рисунке существует некоторый диссонанс между композиционной идеей и графическим исполнением хвоста колибри, который своей неудачной, как бы слегка одеревеневшей формой нарушает ощущение полной гармонии. Да и лемниската крыльев тоже выглядит криво и потому – неуверенно. Этот же образ, мастерски доработанный Владимиром Терениным, представляется более живым и легким по сравнению со вторым рисунком Марины (Рис. 11).
В неизменном виде Владимир оставил только голову птицы, крылья же слегка вытянул и заострил, а движение хвоста целиком взял из импульса третьего эскиза студентки.
Работа с метаморфозами сложна. Тяжело не только проводить ее, но и рассказывать о ней, поскольку то, что каждый из нас сам понимает на этом уровне, лежит в области очень тонких субстанций, и порой не хватает обычных слов для понятного и доступного изложения той или иной мысли, адекватной передачи ее другим людям. Однако, главное положение, лежащее в основе не только упражнений на метаморфозы, но и всех упражнений нашего комплекса, как я думаю, очень просто. Я уже говорил о нем не раз. Человек должен научиться видеть предметы и явления такими, каковы они в реальности, когда самым простым и естественным образом они со всей очевидностью встают перед ним. Ему необходимо научится видеть и слышать, что самый факт жизни раскрывает ему как свои тайны, внутренние связи, процессы, законы.
Как я уже говорил ранее, упражнения на описание помогают человеку развить и усовершенствовать способности, позволяющие ему максимально беспристрастно и точно рассмотреть предмет или явление, увидеть их такими, каковы они есть «на самом деле». Иными словами, они помогают ответить на вопрос ЧТО мы видим перед собой или слышим, или ощущаем. Упражнения на сравнение позволяют внимательнее прислушаться к характеристикам и свойствам предметов или явлений, то есть ответить на вопрос КАКИМ является то, ЧТО мы уже увидели. В принципе, уже при описании, скажем, ранее упомянутого водительского удостоверения, мы пользуемся абстрактными сравнительными характеристиками. Например, нетрудно заметить, что поверхность этого предмета рефлектирует свет и в определенном ракурсе в нем довольно отчетливо видны немного искаженные отражения других предметов, как, впрочем, они видны и на поверхности лужи или хорошо начищенного самовара. То, что окружающие предметы отражаются в водительском удостоверении – факт. И этот факт нужно усвоить и зафиксировать в своем описании. Точно также свойство отражения является присущей описываемому предмету характеристикой. Но лишь в сравнении с другим предметом, например, зеркалом, мы можем точно сказать, что для водительского удостоверения эта характеристика, по-видимому, второстепенна и малозначительна, а для зеркала – наоборот.
Итак, упражнения на сравнение помогают более точно и утонченно разобраться в характеристиках предметов и явлений, ответить на вопрос КАКОЙ? или КАКОЕ?
Но есть еще один немаловажный вопрос, который также нуждается в ответе. Это вопрос КАК? или КАКИМ ОБРАЗОМ? Как получилось, что некий предмет обладает известными характеристиками? Как он приобрел их? Или почему эти характеристики присущи ему? Что происходит внутри, существенно и сущностно глубже, чем это проявляется на поверхности? Каков механизм? Понятно, что это очень сложные вопросы. Но и их можно разрешить, прикладывая определенные старания. Комплекс упражнений на метаморфозы активизирует в человеке способность увидеть и понять тонкую ткань внутренних движений и связей в превращениях одной сущности в другую.
Когда выше мы говорили об упражнениях на сравнение, я упоминал о том, что различия носят функциональный характер, а сходства – генетический. В упражнениях на метаморфозы это различение становится принципиальным, и тогда мы выделяем два типа метаморфоз:
- Превращение возможно в деятельностном режиме (искусственный подход), когда функции одного предмета или явления в рамках человеческой деятельности делегируются другим предметам или явлениям или присваиваются ими.
И здесь снова нам мешает воспитание, образование и культура мыследеятельности. Современная цивилизация очень целеустремленная и деятельная. Эта врожденная активность приводит к тому, что мы с легкостью находим искусственные метаморфозы и с трудом проникаем в тайны метаморфоз естественных.
Вот перед нами два предмета: стол и стул. Будем считать, что мы уже описали их и сравнили. Задача следующего упражнения понять:
- как и при каких естественных обстоятельствах,
- или в результате каких действий и искусственных волевых процессов из одного предмета может получиться другой – из стола стул или наоборот.
Основная трудность состоит в том, что метаморфозы носят как правило нематериальный характер и потому их, естественно, невозможно увидеть. Так устроен наш организм. Так опять же устроена наша культура. Мы видим причудливые узоры из металлических опилок, которые образуются под воздействием магнита. По этим узорам мы судим о наличии магнитных полей. Сами же поля мы увидеть не в состоянии. Не видеть нематериальное – не беда. Плохо его не замечать.
Приведу несколько примеров поиска метаморфоз стула в стол, выполненных слушателями школы управления.
Надо отпилить у стула спинку, и он станет похож на стол.
Вот блестящий пример материального взгляда на метаморфозу. Очевидно, что таким механистическим способом трудно превратить стул в стол. Так он скорее превратится в табурет.
Нужно сесть на пол перед стулом и облокотиться на него. Это будет почти как за столом.
Надо использовать стул, как стол. Например, поставить на него тарелку с супом, сесть на пол и съесть суп.
Все три примера взяты из конкретного учебного курса и более того были высказаны одним и тем же человеком по мере того, как он двигался и совершенствовался в выполнении упражнений.
Основу метаморфозы составляет движение, которое надо мыслить и стремиться увидеть нематериальным. Теперь мы можем ввести в структуру тренинга несложную формулу:
Объект (явление) 1 → Метаморфоза (движение) → Объект (явление) 2
в которой любая составляющая может стать предметом и целью упражнения, как в уравнении с одним неизвестным. В рассмотренном выше случае в качестве неизвестного выступала средняя часть формулы:
Стул → Х → Стол
Это наиболее простой случай. Упражнения, в которых известен процесс метаморфозы, но неизвестны объекты – сложнее, однако их выполнение также имеет огромное значение.
В августе-сентябре 1993 года наша креативная группа выполняла работу по заказу торгово-финансовой корпорации Оctopus. Нам предстояло разработать фирменную символику корпорации. При этом в переговорах с заказчиком было установлено, что в основу графического символа должен лечь непосредственно образ осьминога, при этом особо выразительно и акцентированно должна прозвучать устремленность к охвату рынка, и в то же время итоговая картинка с этим малопривлекательным головоногим моллюском не должна отпугивать и вызывать негативных ассоциаций со спрутом, раскинувшим свои кровожадные щупальца.
Говоря языком нашей формулы, в качестве неизвестного оказалась средняя часть – собственно метаморфоза:
Осьминог кровожадный → Х → Осьминог добродушный
Приступая к этой задаче, нам пришлось в первую очередь определить все возможные характеристики животного, как привлекательные, так и отталкивающие, чтобы иметь материал для работы с графическим решением, по возможности активизируя и выпячивая положительные качества и притупляя отрицательные.
Такой подход, скажу сразу, практически ничего не дал. Из привлекательных качеств осьминога нам удалось найти лишь чрезвычайно развитую сообразительность, сильную способность к выживанию и потрясающую остроту зрения. Со всем этим было трудно работать. Пришлось оставить этот подход, как малоперспективный, да и клиент забраковал стилистические наброски, опиравшиеся на вышеуказанные характеристики. Мы вернулись к образу спрута, покрывшего сетью своих щупалец все вокруг, и обнаружили следующее – то, что ощущается в моллюске-октаподе как зловещее и пугающее, заключается в совокупности четырех элементов:
- спрут поджидает свою добычу как правило в убежище, то есть, нападает исподтишка,
- его тело в этот момент расслаблено и напоминает бесформенный слизистый мешок, глаза слегка замутнены – и выглядит это весьма омерзительно,
- раскинутые щупальца имеют заостренные концы, что считывается как угрожающие клинки, или стрелы,
- главное чувство отвращения вызывают присоски на щупальцах.
В конце концов, мы создали символ, зарегистрированный впоследствии, как товарный знак торгово-финансовой корпорации Octopus. Получилось веселое, как бы кляксоподобное существо, распластавшееся и парящее в толще воды и вместе с тем, отвечающее всем остальным непростым требованиям заказчика (Рис.7).
Приведу еще один пример. Студентка Марина Дзидзигури, проходя полный курс упражнений, ориентированных на дизайнеров-графиков, на каждом этапе выполняла стилистические наброски по заданной тематике – исследование существа колибри, ее природной правды. По методике тренинга первой задачей молодого дизайнера было описать тропическую птичку.
То, что показано на рисунке (Рис.8), есть графическое отображение результатов ее описания. Колибри в природе обычно весьма подвижное, энергичное существо, очень маленькое, с ярким опереньем. Практически всегда оно находится в движении. Во всем этом образе чувствуется какая-то устремленность и порыв.
Следующий рисунок (Рис.9), соответствующий характеристикам колибри, выполнен после прохождения комплекса упражнений на сравнение. Характеристики, которые легли в основу этого наброска несложно уловить и почувствовать. Это, в первую очередь, легкость, непринужденность и парение.
Последний рисунок из этой серии (Рис.10) отвечает метаморфозе грации движения колибри в образ парящего листка или тончайшего шелкового платка. Конечно все эти работы, несмотря на утонченность их исполнения, нуждаются в усовершенствовании, особенно если представить себе, что они должны лечь в основу серьезной прикладной разработки. В частности, в среднем рисунке существует некоторый диссонанс между композиционной идеей и графическим исполнением хвоста колибри, который своей неудачной, как бы слегка одеревеневшей формой нарушает ощущение полной гармонии. Да и лемниската крыльев тоже выглядит криво и потому – неуверенно. Этот же образ, мастерски доработанный Владимиром Терениным, представляется более живым и легким по сравнению со вторым рисунком Марины (Рис. 11).
В неизменном виде Владимир оставил только голову птицы, крылья же слегка вытянул и заострил, а движение хвоста целиком взял из импульса третьего эскиза студентки.
Работа с метаморфозами сложна. Тяжело не только проводить ее, но и рассказывать о ней, поскольку то, что каждый из нас сам понимает на этом уровне, лежит в области очень тонких субстанций, и порой не хватает обычных слов для понятного и доступного изложения той или иной мысли, адекватной передачи ее другим людям. Однако, главное положение, лежащее в основе не только упражнений на метаморфозы, но и всех упражнений нашего комплекса, как я думаю, очень просто. Я уже говорил о нем не раз. Человек должен научиться видеть предметы и явления такими, каковы они в реальности, когда самым простым и естественным образом они со всей очевидностью встают перед ним. Ему необходимо научится видеть и слышать, что самый факт жизни раскрывает ему как свои тайны, внутренние связи, процессы, законы.
Иоганн Вольфганг Гете, великий мастер духовнонаучного подхода, представлял публике все свои естественнонаучные изыскания как результат наблюдений за фактами живого опыта. Он замечал, а не выводил теоретически путем логических умозаключений, абстракций, предположений и философских импровизаций, многое из того, что ученые того времени, да и многие современные исследователи, просто отказываются видеть или считают необъяснимыми парадоксами, исключениями из построенных ими самими «правил» жизни.
Может быть, именно поэтому естественно-научные сочинения Гете до сих пор не находят понимания, а сам Гете известен больше как поэт, автор знаменитого «Фауста», нежели как ученый.
Посмотрите на изображение трех листьев (Рис. 12). Вы можете определить какому растению принадлежит каждый из них?
Самый распространенный ответ таков: первый листок относится к мелкой нежной лесной травке, которую дети называют заячьей капустой, второй выглядит, как сложный и резной лист малины, ежевики, шиповника, или розы, третий свойственен чертополоху или какой-нибудь жесткой и колючей степной траве.
Согласимся ли мы с таким мнением? И да, и нет. Показанные на рисунках листья действительно похожи на листья перечисленных растений. Но на самом деле все они принадлежат одному и тому же растению – розе, только на различных стадиях ее роста. Лист маленький, округлый, напоминающий сердечко на длинном тонком черенке – самый первый лист розы, появляющийся только тогда, когда молодой побег, проклевывающийся из семечка, прорывает земляной покров навстречу солнечному свету и воздуху. Роза – многолетнее растение. Обычно она обильно кустится, и стебли у ее основания одревесневают, покрываясь шипами и шелушащейся корой. От первых листьев не остается и следа. Их можно увидеть только в первые дни роста розы, и потому они известны далеко не всем. Листья, изображенные на втором рисунке, мы все привыкли видеть, поскольку ими покрыты все розовые ветви. Они без труда распознается большинством людей, так как все мы помним, как выглядят букеты роз, хотя, признаться, мало кто обращает внимание на зелень, все наслаждаются видом цветов. Но и тут внимание отказывает нам, поскольку у нас на рисунке есть еще один лист. Где его искать у розы? Да, третий листок представляет собой наибольшую загадку. Его также видели все, поскольку он, в отличие от первого нежного и округлого побега, есть на каждой ветке взрослого куста розы в том самом месте, где раскрывается бутон. Это последний лист розы перед цветком. Как правило таких острых листьев пять, расположенных п кругу в виде звезды и обнимающих чашечку бутона, хотя, опять же, далеко не все в состоянии это вспомнить (Рис.13).
Обратите еще раз внимание на формы листьев. Листок молодого, еще не окрепшего растения, округлый, как правило раздвоенный, держащийся на длинном тонком черенке. Далее лист приобретает сложную форму, на его краях появляются зазубринки, окончание заострено. Последний лист розы острый, как клинок, или шило, а у основания, где совершенно невозможно разглядеть никакого черенка, отчетливо видны разрастающиеся, слегка загибающиеся и отвисающие, как уши слона, отростки. Подобную закономерность можно видеть у многих растений. Особенно у некоторых однолетних трав с цветами, где на одном стебле можно разглядеть все три типа листьев.
Наблюдая за этим феноменом, Гете пришел к выводу что все части растения представляют собой определенные метаморфозы листа. Это позволило ему выдвинуть теорию «прарастения», а впоследствии даже найти его образец в живой природе.
Гете понял, что природа не раскрывает своих секретов равнодушным к ней людям. Для обычной ботаники растение – это что угодно, только не живой организм, имеющий циклы роста и развития. Ученые-естествоиспытатели к тому времени уже привыкли назначать объектом своих исследований трупы: травинки, бабочки, жабы, человека… Чтобы понять живое существо, необходимы совершенно другие методы изучения, недостаточно препарировать мертвую плоть. Свою доктрину живой природы выдающийся немецкий мыслитель описал в книге «О метаморфозе растений».
Однако, несмотря на величайшие догадки Гете, мы до сих пор не знаем, какие конкретно законы внутренней или внешней жизни растения вступают в силу и вызывают метаморфозы листа. Ясно только, что молодому побегу присущи округлые, немного примитивные инфантильные формы. В средней части у растения, находящегося в расцвете сил, листья сложны и сильно расчленены. Растение стареющее, приближающееся к своему природному вегетативному завершению в виде цветка и далее плода – обладает формами иссушенными и заостренными. Это удивительно, но нечто подобное в метаморфозах форм можно наблюдать также и на других примерах, далеких от царства Флоры.
Теперь вернемся еще раз к товарному знаку корпорации Octopus и посмотрим на него в свете последних замечаний. Метаморфоза, которую мы проделали с этим образом, была генетической метаморфозой омоложения, лишившей осьминога тех характеристик, которые будят у людей подсознательные ассоциации, связанные с кровожадностью, коварством и хищничеством. Ведь маленькие округлые осьминожки, они же такие милашки, не то, что отвратительные взрослые особи.
Упражнения на метаморфозы без сомнения самые трудные из всех перечисленных, но именно они дают человеку возможность с легкостью и основательностью проникать в тайны вещей, поскольку они помогают довести дело до такого состояния, когда человек может с полной уверенностью сказать: «Я знаю, что я делаю, и я знаю, как будет работать полученный мной результат».
Может быть, именно поэтому естественно-научные сочинения Гете до сих пор не находят понимания, а сам Гете известен больше как поэт, автор знаменитого «Фауста», нежели как ученый.
Посмотрите на изображение трех листьев (Рис. 12). Вы можете определить какому растению принадлежит каждый из них?
Самый распространенный ответ таков: первый листок относится к мелкой нежной лесной травке, которую дети называют заячьей капустой, второй выглядит, как сложный и резной лист малины, ежевики, шиповника, или розы, третий свойственен чертополоху или какой-нибудь жесткой и колючей степной траве.
Согласимся ли мы с таким мнением? И да, и нет. Показанные на рисунках листья действительно похожи на листья перечисленных растений. Но на самом деле все они принадлежат одному и тому же растению – розе, только на различных стадиях ее роста. Лист маленький, округлый, напоминающий сердечко на длинном тонком черенке – самый первый лист розы, появляющийся только тогда, когда молодой побег, проклевывающийся из семечка, прорывает земляной покров навстречу солнечному свету и воздуху. Роза – многолетнее растение. Обычно она обильно кустится, и стебли у ее основания одревесневают, покрываясь шипами и шелушащейся корой. От первых листьев не остается и следа. Их можно увидеть только в первые дни роста розы, и потому они известны далеко не всем. Листья, изображенные на втором рисунке, мы все привыкли видеть, поскольку ими покрыты все розовые ветви. Они без труда распознается большинством людей, так как все мы помним, как выглядят букеты роз, хотя, признаться, мало кто обращает внимание на зелень, все наслаждаются видом цветов. Но и тут внимание отказывает нам, поскольку у нас на рисунке есть еще один лист. Где его искать у розы? Да, третий листок представляет собой наибольшую загадку. Его также видели все, поскольку он, в отличие от первого нежного и округлого побега, есть на каждой ветке взрослого куста розы в том самом месте, где раскрывается бутон. Это последний лист розы перед цветком. Как правило таких острых листьев пять, расположенных п кругу в виде звезды и обнимающих чашечку бутона, хотя, опять же, далеко не все в состоянии это вспомнить (Рис.13).
Обратите еще раз внимание на формы листьев. Листок молодого, еще не окрепшего растения, округлый, как правило раздвоенный, держащийся на длинном тонком черенке. Далее лист приобретает сложную форму, на его краях появляются зазубринки, окончание заострено. Последний лист розы острый, как клинок, или шило, а у основания, где совершенно невозможно разглядеть никакого черенка, отчетливо видны разрастающиеся, слегка загибающиеся и отвисающие, как уши слона, отростки. Подобную закономерность можно видеть у многих растений. Особенно у некоторых однолетних трав с цветами, где на одном стебле можно разглядеть все три типа листьев.
Наблюдая за этим феноменом, Гете пришел к выводу что все части растения представляют собой определенные метаморфозы листа. Это позволило ему выдвинуть теорию «прарастения», а впоследствии даже найти его образец в живой природе.
Гете понял, что природа не раскрывает своих секретов равнодушным к ней людям. Для обычной ботаники растение – это что угодно, только не живой организм, имеющий циклы роста и развития. Ученые-естествоиспытатели к тому времени уже привыкли назначать объектом своих исследований трупы: травинки, бабочки, жабы, человека… Чтобы понять живое существо, необходимы совершенно другие методы изучения, недостаточно препарировать мертвую плоть. Свою доктрину живой природы выдающийся немецкий мыслитель описал в книге «О метаморфозе растений».
Однако, несмотря на величайшие догадки Гете, мы до сих пор не знаем, какие конкретно законы внутренней или внешней жизни растения вступают в силу и вызывают метаморфозы листа. Ясно только, что молодому побегу присущи округлые, немного примитивные инфантильные формы. В средней части у растения, находящегося в расцвете сил, листья сложны и сильно расчленены. Растение стареющее, приближающееся к своему природному вегетативному завершению в виде цветка и далее плода – обладает формами иссушенными и заостренными. Это удивительно, но нечто подобное в метаморфозах форм можно наблюдать также и на других примерах, далеких от царства Флоры.
Теперь вернемся еще раз к товарному знаку корпорации Octopus и посмотрим на него в свете последних замечаний. Метаморфоза, которую мы проделали с этим образом, была генетической метаморфозой омоложения, лишившей осьминога тех характеристик, которые будят у людей подсознательные ассоциации, связанные с кровожадностью, коварством и хищничеством. Ведь маленькие округлые осьминожки, они же такие милашки, не то, что отвратительные взрослые особи.
Упражнения на метаморфозы без сомнения самые трудные из всех перечисленных, но именно они дают человеку возможность с легкостью и основательностью проникать в тайны вещей, поскольку они помогают довести дело до такого состояния, когда человек может с полной уверенностью сказать: «Я знаю, что я делаю, и я знаю, как будет работать полученный мной результат».
На этом я завершаю описание комплекса упражнений, развивающих в человеке интуицию, научающих его внимательно всматриваться в природу различных предметов и явлений, видеть их тончайшие связи и внутренние закономерности, раскрываться навстречу фактам жизни и живому опыту, вслушиваться в самое естество и в дальнейшем творчески работать с ним и преобразовывать его, согласуясь с законами природного баланса и гармонии. Напомню их в сжатом виде.
1. Упражнение на описание
Цель: научится видеть в предметах или явлениях сущностное, реально связанное с их бытийностью.
Задача: точно и полно описать увиденное, без привлечения ассоциаций, интерпретаций и мыслительных операций.
Результат: умение ответить на вопрос ЧТО я вижу перед собой фактически.
2. Упражнение на сравнение (сравнение видовых и родовых различий и сходств)
Цель: научится видеть в предметах и явлениях существенные, связанные с их бытийностью характеристики.
Задача: сравнить между собой два предмета или явления, увидеть отличительные, а главное – сходные характеристики и качества.
Результат: умение ответить на вопрос КАКИМ является то, ЧТО я вижу перед собой фактически.
3. Упражнения на метаморфозу (превращение деятельностное и генетическое)
Задача: определить неизвестное в одном из трех уравнений
Большой опыт проведения всего комплекса упражнений как нашей креативной группой в ходе решения практических задач, так и в учебных аудиториях различных уровней подготовленности показывает, что их применение приносит хорошие результаты и при этом не разрушает творческой индивидуальности человека и весьма деликатно сочетается с его культурными и ценностными корнями.
1. Упражнение на описание
Цель: научится видеть в предметах или явлениях сущностное, реально связанное с их бытийностью.
Задача: точно и полно описать увиденное, без привлечения ассоциаций, интерпретаций и мыслительных операций.
Результат: умение ответить на вопрос ЧТО я вижу перед собой фактически.
2. Упражнение на сравнение (сравнение видовых и родовых различий и сходств)
Цель: научится видеть в предметах и явлениях существенные, связанные с их бытийностью характеристики.
Задача: сравнить между собой два предмета или явления, увидеть отличительные, а главное – сходные характеристики и качества.
Результат: умение ответить на вопрос КАКИМ является то, ЧТО я вижу перед собой фактически.
3. Упражнения на метаморфозу (превращение деятельностное и генетическое)
- поиск метаморфозы, превращающий один предмет в другой,
- поиск предмета, получающегося из известного предмета с помощью известной метаморфозы,
- поиск предмета, из которого получается известный предмет с помощью известной метаморфозы.
Задача: определить неизвестное в одном из трех уравнений
1 → Х → 2
1 → метаморфоза → Х
Х → метаморфоза → 2
Результат: умение ответить на вопрос КАК осуществляется внутреннее движение в том, ЧТО я вижу перед собой, так, что оно становится ТАКИМ, КАКИМ я его вижу фактически.Большой опыт проведения всего комплекса упражнений как нашей креативной группой в ходе решения практических задач, так и в учебных аудиториях различных уровней подготовленности показывает, что их применение приносит хорошие результаты и при этом не разрушает творческой индивидуальности человека и весьма деликатно сочетается с его культурными и ценностными корнями.